окончание
читать дальше[Обучение и проповеди
Подобно католическим монастырям, монашеские дома катаров были местами, где проходило обучение неофитов и послушников, которые желали вести религиозную жизнь. Там они изучали катехизис и свои религиозные обязанности на протяжении двух или трёх лет, после чего они давали необходимые обеты, и епископ высвячивал их путём наложения рук. Церемония крещения/посвящения была публичной, и на ней обязательно присутствовали верующие.
Проповедники и проповедницы регулярно покидали свои общины не только для исполнения религиозного долга, но и чтобы навещать родственников и друзей в городе или его окрестностях.
Проповеди на окситан
Чтобы проповедовать людям и отвечать на их жажду Евангелия, Добрые люди оставили латынь католическим клирикам, а сами использовали версию Писания в переводе на окситан. Добрые Женщины тоже проповедовали Евангелие, преимущественно перед женской аудиторией.
Работа и милосердие
В своих монашеских домах женские и мужские общины катаров жили своим каждодневным трудом. Они сочетали жизнь, проводимую в трудах, с ритмичными часами молитв, в то время, как католический клир существовал на десятину и подати. Добрые Мужчины и Добрые Женщины приглашали гостей за свой стол, где благословляли хлеб, кормили нуждающихся, лечили больных. Некоторые из этих общинных домов были настоящими хосписами, где верующие получали духовное руководство и утешение, и обеспечивали себе христианскую смерть – «счастливый конец», приносящий спасение души.
Монастыри в сердце городов
Мужские монашеские общины управлялись Старшими, женские – Приориссами или Управительницами.
Эти монашеские дома, со свободным входом и выходом, часто имели при себе мануфактуры. Они были очень многочисленны в городах и активно участвовали в местной экономической и социальной жизни.
Более активно, чем священники в католических парафиях, они осуществляли различные религиозные функции и демонстрировали населению непосредственный пример своей апостольской практики.
Этот апостолат в самой гуще народа объясняет, почему в городах и деревнях Лангедока катаров считали «добрыми христианами, которые имеют большую силу спасать души» (из показаний перед Инквизицией)
Катары – монахи и монахини – жили в трудах и бедности, как и подобает добрым христианам, открыто, на глазах у всех, в самом сердце окситанских бургад, а их религиозные общины исполняли многочисленные функции (были хосписами, школами, мастерскими…)
В лоне семьи
Принимая обеты, монахи и монахини у катаров не порывали со своими семьями, как это делали католические монахи. Они не только не покидали своих родных и близких, но часто их навещали и не забывали обучать христианскому катехизису.
Спасение на дому
Известно, что именно катары положили начало знаменитой практике «монастыря в городе», которая в последующие столетия обеспечила успех доминиканскому ордену. Но катаризм нёс в себе гораздо большее - практику монастыря в деревне, и даже в доме. Это христианство, отвергавшее культовые сооружения, организовывало свои религиозные общины, практиковало свой культ и проповеди фактически в обычных домах, и особенно в тех местах, где жили преданные Церкви верующие.
Катарские матриархини
Если некоторые катарские общины были похожи на католические монастыри – с семинариями и хосписами – то большинство из них состояло всего из нескольких человек, иногда членов одной и той же семьи. Вдовы, замужние женщины, родившие многих детей, девушки-бесприданницы, - одним словом, все те, кто решил посвятить себя Богу и достичь спасения в качестве Добрых Женщин - жили в общинах, отнюдь не изолированных от мира, вместе со своими сестрами, матерями, тётями, иногда в том же доме, где жили остальные родственники, а иногда в соседнем доме. Благородные дамы часто служили этому примером, как Бланш де Лаурак со своей дочерью Мабилией или Гарсенда дю Ма Сен Пуэль со своей дочерью Гайлардой.
Катарские женщины
Если рассматривать катарский клир по количественному составу, то количество женщин в нём составляло чуть меньше половины, что значительно превышает процентное соотношение между католическими монахами и монахинями. Кроме того, женщины тоже могли осуществлять роль проповедниц, и имели право и возможность спасать души – право, в котором римское папство до сих пор отказывает христианкам.
Катарские семьи
Не стоит даже говорить о том, что вся остальная семья почитала своих Добрых Мужчин и Добрых Женщин: так, Эмери де Монреаль и Жирода де Лавор кланялись своей матери Бланш де Лаурак, как и пятеро братьев-совладельцев дю Ма – своей матери Гарсенде. Семейные связи только сплачивали катарское христианство. Когда настали времена преследований – после крестового похода против альбигойцев – то и миряне, и Добрые Люди, находящиеся в подполье, пытались до последнего защищать своих матерей или бывших жён, Добрых Женщин, за которыми охотилась Инквизиция. Фаидиты из Монсегюра часто старались отомстить за своих сожженных матерей и сестер.
Три сословия без ссор
С точки зрения внутреннего устройства, общественная структура большинства проникнутых катаризмом окситанских бургад, стала похожа на семейные или добрососедские отношения. Как правило, сеньоры этих бургад или сами показывали пример добродетелей, или, по крайней мере, предоставляли всему идти своим чередом. В южно-французском castrum обитали рядом знать и простолюдины, и там же присутствовал религиозный орден катаров. Хотя последних и не признавало римское папство, но именно благодаря их тяжкому труду, понемногу стирались границы классовых различий. Тем более, что сами они были теми, кто и молился, и работал!
Не разлучаясь со своими семьями и проявляя наибольшую активность именно в этой среде, монахи и монахини катаров обеспечивали диссидентский евангелизм на таком глубинном уровне, который едва сумели искоренить преследования XIII столетия.
Бог, который не несет ответственности за зло
Характерный для катаризма дуализм происходит из самого Святого Писания и присутствует в монашеской идеологии всего Х столетия. Добрые Люди всего лишь пошли еще дальше, руководствуясь логикой Аристотеля.
Небылицы о Мани и Зороастре
С подачи разных догматических теологов, а также используя идеи, исходящие от победителей данной Церкви, писалось много псевдоисторических трудов, представляющих катаров как последователей старых восточных доктрин Мани и Зороастра, внешних по отношению к христианству и чуждых ему. Однако известно, что единственными священными книгами катаров были книги христианского Святого Писания, что все обитатели Лангедока, независимо от своей конфессиональной принадлежности, считали их христианами, и только папство обрушилось на их дуализм.
Схоластическая логика
Пользуясь логикой схоластики, катары развили свое толкование Евангелия и отбросили принцип о „свободной воле”, тем самым отвергнув принцип, на который опирался католицизм, утверждая, что создания Божьи добровольно выбрали зло. С точки зрения катаров, все души созданы Богом и по природе своей являются благими; „избавление от зла” Христом является ничем иным, как указанием дороги к добру. Выбор зла Божими созданиями был сделан не по доброй воле, а в результате обмана и порабощения.
Плоды доброго дерева
Христианство стало одной из первых в истории религий, которая заявила, что Бог абсолютно благой и любит все свои творения. Но это сделало очень проблематичным вопрос о существовании в мире зла. Зачатки скрытого дуализма коренятся в самом христианстве. Еретики особо выделяли в Евангелии метафору о дурных и добрых деревьях, и тем самым дали ясный ответ, что доброе дерево не приносит дурных плодов, а значит, Бог-Отец не имеет никакого отношения к происхождению зла.
Бог и этот мир
Мы принимаем во внимание тот факт, что на 11-том столетии христианства на эти дуалистические элементы, явственные в Новом Завете, особенно в Евангелии и Первом Послании Иоанна, а также Апокалипсисе, стали обращать особое внимание.
Еретики логически продолжили тенденцию противопоставления «мира сего» и «Царствия Отца». Они отказывались признавать, что Бог-Отец, о котором говорил Христос, и Его «Царствие не от мира сего» и есть тот самый злобный, ревнивый и лживый творец, изображенный в Книге Бытия. Было два творения и два творца. Но есть только один Бог, Бог-Отец. В XI столетии для христианства была очень характерной мысль, что этот мир, где есть смерть и разрушение, всего лишь дьявольская иллюзия, и что истинная реальность - это невидимый, горний мир.
Падение ангелов
Рассказу о создании мира Иеговой, который приводится в Книге Бытия, еретики предпочитали другой миф - о падении ангелов, захваченных хвостом дракона, который был свергнут с небес архангелом, о чем говорится в Апокалипсисе.
Потому произошло так, что этот мир, которому форму придал Люцифер - восставший против Бога ангел - или Сатана - дьявол - был населен людьми, божественними душами. И злой творец поселил эти души в телах собственного приготовления, чтобы они забыли свою небесную родину и доброту своей собственной природы.
Целью дуализма катаров было исключительно освобождение Бога любви, о котором говорится в Евангелии, от ответственности за происхождение зла и мира. Для них Бог-Отец пребывал в своем невидимом Царствии, а обреченный на разрушение мир был делом рук злого творца: дьявола или восставшего ангела.
Спасение душ
Катары абсолютно не признавали никакого искупительного смысла за символом Распятия, которое для них было орудием смерти, а не жизни. Они призывали к спасению по благодати через пробуждение Евангелием и крещение Христово.
Христос Добрых Христиан
Следует с абсолютной уверенностью называть катаров христианами, поскольку именно Христос стоит в центре их религиозного просвещения и является сердцевиной их веры. Возобновив великие теологические дебаты первых столетий христианства, они, очевидно, решили воспротивиться догмату о Троице и не соглашаться с идеей о человеческой природе Христа. Для большинства из них Сын Божий не мог унизиться до того, чтобы снизойти в тело, обреченное на уничтожение; они считали, что он принял подобие человека, и его приход, жизнь среди людей и смерть были только видимостью. Они также претендовали на то, что именно Христос основал их версию христианства.
Крещение Духом
Не на смерть послал Отец Сына Своего, но для исполнения великой миссии освобождения падших ангелов, связанных оковами зла и мира сего.
В этом и состоит «Благая весть» Евангелия, которым Христос просвещает уснувшие души, и которым он дарует, по благоволению Отца, спасение через крещение путем наложения рук, о котором сказал Иоанн Креститель: «Идущий за мною сильнее меня…Он будет крестить вас Духом Святым и огнем». Христос вдохнул этот Дух в Своих Апостолов, которые преисполнились им и передали его своим ученикам. Такая интерпретация Евангелия, где главное значение принадлежало Пятидесятнице, а не Страстям, скорее всего, является более архаической и более соответствующей раннему христианству.
Абсолютный ригоризм
Катарские монахи следовали „Правилам справедливости и правды» и евангельским предписаниям. Они абсолютно избегали убийства - в том числе и животных - лжи, осуждения и так далее. Все это составляло для них грех, обесценивавший нисшедший на них Дух. Согрешивший должен был совершить покаяние и наново пройти consolament.
Cемь таинств в одном?
Катары - или апостолы - отстаивали свое право на то, что они получили власть крещения Духом Святым по прямой линии от Апостолов и претендовали на то, что именно они являются единственной и аутентичной христианской Церковью, а римская Церковь - отклонением. Они практиковали единственное таинство consolament, которое для них являлось одновременно и крещением в качестве вступления в христианскую жизнь, и посвящением, но также и причастием, поскольку одного только крещения водой было абсолютно недостаточно. Оно также являлось отпущением грехов, вступлением на дорогу фундаментального покаяния, знаком власти связывать и развязывать, которым отмечена Церковь Христова. Уделяемое умирающим, это таинство представляло собой также и соборование. И, наконец, соединяя душу с духом, оно являлось как бы духовным, мистическим браком. Единственное, чего в нем не было, так это преосуществления.
Consolament или христианское призвание
Это слово непосредственно происходит от обще-христианского термина „Утешитель” (Святой Дух или Параклет). Говорят, что еще в XIX столетии сельские священники в Лангедоке называли соборование утешением для умирающих.
Все мы будем в раю
Consolament, дар Христа, обеспечивал спасение для погибших душ. Одна за другой, всякая утешенная душа после смерти своей телесной тюрьмы достигает Царствия Отца. И так будет со всеми душами. В этой оптимистической версии христианства нет места для вечного ада. Катары считали, что зло временно, преходяще, и этот мир в конце времен погибнет, «вернется к своему небытию» (по выражению ученого и философа Рене Нелли). В XIII столетии Добрые Люди проповедовали, что «все души созданы благими и равными между собой, и все будут спасены»
Во имя Христа катары практиковали единственное таинство, крещение Духом, или Consolament, которое, по их убеждениям, происходило по прямой линии от Апостолов и спасало души. Отказавшись от идеи вечного ада, они верили в универсальное спасение.
Ритуалы
Историкам ХХ века посчастливилось иметь пять книг, написанных самими средневековыми катарами: два трактата и три ритуала, а также копию перевода Евангелия на окситан. Ранее об этих еретиках было известно только по свидетельствам их противников.
Писания катаров
Манускрипты катарского происхождения – теологические трактаты, написанные в традициях средневекового христианства, подтвердили теорию о том, что учение Добрых Людей основывалось исключительно на Новом Завете, который они постоянно цитировали и комментировали. В ритуалах расписаны мельчайшие подробности их литургии и молитв, что позволяет нам заглянуть вглубь их религиозной жизни, которая абсолютно во всех аспектах напоминает ранее христианство.
Таинство и молитва
Крещение путём consolament являлось коллективной, открытой для всех публичной церемонией. В сопровождении Старшего или Приориссы неофит приходил в дом епископа, «чтобы отдаться Богу и Евангелию», перенять традицию молитвы «Отче Наш» - наиболее важной молитвы, которую следовало регулярно повторять в определенное время и определенное количество раз, а потом принять саму Книгу Писания. Далее, после долгой церемонии, епископ и все присутствующие Добрые Люди возлагали правые руки на голову неофита и произносили первые строфы Евангелия от Иоанна. Consolament для умирающих был аналогичным ритуалом: его уделяли двое Добрых Людей в присутствии семьи и друзей умирающего, и считалось, что эта церемония «имеет большую силу спасать души».
Отсутствие символики
Христианство катаров не использовало никакой религиозной символики. Их спиритуальность не искала Бога ни в чем видимом. Поэтому не существует ни катарских крестов, ни храмов, не говоря уже о разных символах, используемых эзотериками ХХ столетия.
Благословение хлеба
Если Добрые Христиане присутствовали за столом верующих, то последние почитали это за честь для себя. В начале каждой трапезы – исключительно вегетарианской - старшие из Добрых Мужчин или Добрых Женщин благословляли хлеб, преломляли его и раздавали всем присутствующим. Этот ритуал, наблюдаемый уже с эпохи Тысячелетия, заменяло им евхаристию. Они делали это в память о Тайной Вечере, но не считали, что едят Тело Христово, когда преломляют хлеб; для них эти слова из Евангелия символизировали Слово Божье, которое распостраняется по миру.
Верные, мораль и целомудрие
Если какой-нибудь верующий встречал Доброго Мужчину или Добрую Женщину, то приветствовал их тройной просьбой о благословении, или, на окситан, melhorier и трижды простирался перед ними в поклоне.
Под конец всякой ритуальной церемонии Христиане и верующие обменивались поцелуем мира, мужчины между собой, а женщины – между собой. Ригористические обеты целомудрия фактически запрещали катарским монахам любые физические контакты с лицами противоположного пола. Они даже избегали садиться с ними на одной лавке! Однако было бы ошибкой обвинять катаров в том, что они бы привели к исчезновению человечества, поскольку только их монахи – также как и католические монахи – следовали таким строгим обетам.
И в интерпретации катарами священных текстов, и в их литургии, исследователи находят очень большое сходство с ранним христианством. Однако, они полностью вжились в средневековое общество, ведя там упорядоченную и гармоничную религиозную жизнь.
Преследования (XIII столетие)
Новые веяния ХIII века
1198 год. Новый папа, Иннокентий III, имеет большие амбиции. Он хочет объединить и реорганизовать христианство под началом Святого Престола, поставив все духовные искания в определенные рамки. ХIII век стал веком эффективного и систематического уничтожения еретического инакомыслия.
Церковь и репрессии
Пока осуждение еретиков было делом епископских судов, Церковь колебалась в выборе методов репрессий. Первые костры в целом осуществлялись по приговорам светской власти. Но постепенно, соборы и понтификальные буллы подготовили почву для законотворчества Церкви в области ереси. Веронские декреталии, согласованные между папой и императором в 1184 году, явились первыми мерами общеевропейского масштаба против еретиков, и приравняли последних к преступникам, оскорбляющим «божественное величество».
Цистерианцы в Лангедоке.
В то время, как в Шампани, Фландрии, Рейнских землях и Бургундии разгорались репрессии, светские власти в Лангедоке изо всех сил защищали диссидентов от церковных властей.
В 1178, а потом в 1181 годах папа посылал своих легатов в Тулузу и Альби во главе цистерианских миссий, однако последние не смогли установить сотрудничества с местными властями, и не добились от них ничего, кроме очень символических жестов.
В первые годы ХIII столетия посланцы папы Иннокентия III – мэтр Рауль де Фонтфруад и легат Пьер де Кастельно – проводят публичные дебаты с Добрыми Людьми на теологические темы. Но без особого успеха.
Вернитесь к своей прялке!
Хроникер говорит, что во время теологических дебатов в Памье в 1207 году между катарами, вальденсами и католиками, захотела взять слово сестра графа де Фуа, то католическая сторона в довольно резких выражениях посоветовала ей вернуться к своей прялке.
Доминик
Появившись в Лангедоке в 1206 году, кастильский каноник Доминик де Гусман начал успешные попытки бороться с проповедями Добрых Людей их собственным оружием. Соблюдая обеты бедности и нищенствования, он и его сторонники начали отвоевывать души. Однако, крестовый поход, объявленный Иннокентием III в 1209 году сигнализировал о том, что и эти смелые попытки окончились неудачей. Сменившие отныне цистерианцев доминиканцы, или братья-проповедники, со своим новым стилем проповедей доктринального характера, должны были стать эффективным инструментом укрепления папской власти на христианском Западе.
Франциск
Но только Франциск Ассизский и его нищенствующее братство – как сначала называли францисканцев или братьев-миноритов – оставили на XIII столетии настоящий евангельский отпечаток: они всерьез и надолго обновили католический спиритуализм, сосредоточив его вокруг человеческой природы и страданий Христа.
Франциск, умерший в 1226 году, вряд ли мог помешать тому, чтобы его начинания тоже были использованы для укрепления политической власти и догматики Церкви.
Религиозные тенденции XIII столетия настолько усыпили францисканскую духовность, что последователи Франциска, так же, как и доминиканцы, стали участвовать в делах Инквизиции.
В начале XIII столетия, когда Церковь вооружилась эффективным юридическим антиеретическим арсеналом, нищенствующие ордена стали символизировать обновление христианских идей. Знамя религиозной реконкисты, выпущенное из рук цистерианцев, было подхвачено братьями-проповедниками, или доминиканцами.
Крестовый поход
ХIII столетие начинается с первого крестового похода в христианские земли, так называемого крестового похода против альбигойцев, на самом деле направленного против окситанских феодалов, виновных в защите ереси. Объявленная папой, эта война затем была продолжена королем Франции.
Иннокентий ІІІ и Филипп-Август
Папа Иннокентий III объявил крестовый поход в Святую Землю, чтобы отвоевать Иерусалим, попавший в 1187 году в руки неверных (сарацинов). Но его имя связано также с крестовым походом против альбигойцев и ревностной реорганизацией христианства на Латеранском Соборе 1215 года (решение о том, что община верующих состоит только из тех, кто признает Credo, принадлежит к определенным церковным приходам и верует в таинства; из нее исключались неверно мыслящие и еретики). Было признано, что толерантность к ереси, выявленная окситанскими феодалами, является оскорблением Бога. Тем не менее, король Франции Филипп-Август не решился возглавить военную интервенцию против своих средиземноморских вассалов.
Крестовый поход баронов
Бароны Франции и Европы откликнулись на призыв к крестовому походу, и, начиная с 1209 года, ринулись на земли графства Тулузского и Тренкавелей под стягами папского легата Арнота Амори, аббата Сито. От Безье до Марманде десять лет войны и зверств разорили и опустошили эту землю. В 1220 году окончательно стало ясно, что попытка насадить в Тулузе и Каркассоне католическую династию Монфоров потерпела неудачу, поскольку местное население поддерживало своих законных графов. Церкви катаров, которым поначалу был нанесен серьезный удар кострами крестовых походов, начали постепенно восстанавливаться.
Массовые казни
Для крестового похода против альбигойцев характерны жестокие расправы с мирным населением (Безье в 1209 году, Марманде в 1219 году), а также огромные массовые костры, где сжигали еретиков - в Минерве (140 сожженных в 1210 году), Лаворе (400 сожженых в 1211 году).
Королевский крестовый поход
В 1226 году Людовик VIII Французский, сын Филиппа-Августа, решил восстановить себя в правах на средиземноморские графства, переданные ему Монфором, и сам возглавил французскую армию, двинув ее против Раймонда Тренкавеля, Раймонда VII Тулузского и их вассалов. Несмотря на ожесточенное сопротивление в некоторых регионах (особенно в Лиму и Кабарет), королевская армия посеяла террор в Лангедоке. В 1229 году граф Тулузский, покорившись, подписал мирный договор, ратифицированный в Париже.
Новая расстановка сил
Двадцать лет, с 1209 по 1229 год продолжалась война, начатая по религиозным мотивам. Но желаемых результатов в религиозной сфере она не достигла. Церкви катаров возобновили свою деятельность, и в 1226 году было даже основано новое, пятое епископство в Разе (регион Лиму).
Однако военно-политические последствия войны оказались очень тяжелыми: династия Тренкавелей была уничтожена, один королевский сенешаль управлял регионом Каркассон-Безье, а второй - Беакур-Ним, местностью, ранее принадлежавшей графам Тулузским. Раймонд VII Тулузский обязался собственными руками уничтожать ересь, срыть укрепленные замки и передать свое графство единственной дочери Жанне, которая была замужем за капетингским принцем. А представители тех феодальных династий, которые были скомпрометированы ересью, лишились своих владений и имущества, превратившись в фаидитов (термин на окситан).
Крестовый поход против защитников еретиков, к котрому призывал христианских баронов папа Иннокентий ІІІ в 1209 году, через двадцать лет превратился в завоевательную войну французского короля. В 1229 году Капетинги окончательно подчинили себе Лангедок.
Инквизиция
В то самое время, когда был канонизирован святой Доминик, в 1234 году, доминиканские братья-проповедники связали свое имя с недавно созданным институтом Инквизиции. Иногда народные волнения, как, например, в Тулузе, обрушивались на эту институцию, но власть, как правило, была на ее стороне.
Папа и король
Итак, в 1229 году, король окончательно выиграл войну, объявленную папой, а последний выжал из победы короля всё возможное: с этого времени у Церкви были развязаны руки, и ей была предоставлена полная свобода действий. Принцы и сеньоры - защитники еретиков - были лишены своих земель и своего имущества. Они должны были либо стать фаидитами, либо покориться. Общины катаров отныне вынуждены были существовать в подполье. Однако, они оставались очень многочисленными. Они защищались от репрессий, организовав тайную сеть сопротивления, основанную на общественной и семейной солидарности.
Инквизиция как институция покаяния и наказания
Католическая религиозная реконкиста была бы невозможна без разрушения этой сети сопротивления, без разрыва этих нитей солидарности. Именно в этом состояла миссия Инквизиции, созданной папством в 1233 году в качестве институции обязательных исповедей, имевшей право налагать наказания и покаяния и воссоединять с католической верой - а также примирять с королевской властью - всё население Юга, которое не захотело покориться во время войны. Переданная новым нищенствующим орденам, францисканскому, и особенно доминиканскому, Инквизиция несла в бургады Юга новую проповедь, основанную на официальной доктрине Церкви.
Инквизиция как полицейская институция
Этот прообраз современной бюрократической машины играл роль постоянно действующего религиозного трибунала, не особенно зависящего даже от папы, и совсем независимого от местных епископов.
Основывая свои расследования на систематических доносах, и используя исповеди в качестве показаний, Инквизиция возбудила подозрение и принесла террор в семьи симпатиков катаризма. В течение нескольких поколений ей удалось разорвать связи солидарности, защищавшие еретиков в подполье.
Приговоры
Инквизиция убивала немногих, не в этом было ее предназначение. Она точно целилась в свои жертвы: для простых раскаявшихся верующих у нее были наготове разные наказания - от ношения желтых крестов, нашитых на одежду, до конфискации имущества и пожизненного заключения. Смертный приговор - посредством передачи осужденного в руки светской власти, поскольку сами судьи, будучи христианскими монахами, должны были воздерживаться от совершения насилия - был зарезервирован для подпольного клира, то есть для Добрых Мужчин и Добрых Женщин, которые отказывались отречься, а также для верующих, вновь впавших в свои заблуждения, то есть в ересь. Умершие в «еретической мерзости» приговаривались к эксгумации и сожжению их останков, а дома их - к разрушению.
Бесценные архивы
Зафиксировав в своих реестрах исповеди-показания жителей средневековой Окситании, Инквизиция, как это не парадоксально, предоставила Истории неоценимый источник документов о катаризме, хотя задачей ее было уничтожение катаризма.
После военного покорения Лангедока, начиная с 1233 года, Церковь создала религиозный трибунал, названный Инквизицией. Ее целью было обезглавить подпольный катаризм, уничтожив его клир, а также подорвать, путем террора, запугивания и доносов, те общественные связи солидарности, которые его поддерживали.
Монсегюр
Со строго исторической точки зрения, мы не можем заявлять, что катары в Монсегюре погибли за свободу совести, такого понятия просто не существовало в Средние века. Однако мы не можем отрицать того, что обладающая властью Церковь, во имя Христа, осудила на смерть и уничтожение другую христианскую Церковь.
Не катарский замок
Замок Монсегюр, остатки которого сохранились по сей день, был построен уже после осады 1244 года. Среди руин катар ской деревни, разрушенной Инквизицией, господа де Леви, которым эта местность досталась по праву завоевателей, возвели эту креп ость где-то около 1300 года, как символ своей новой власти. Поэтому нет абсолютно никакого смысла искать в его архитектуре катарскую символику.
Апогей религиозного сопротивления
После заключения Парижского соглашения, согласно которому граф Тулузский подчинился королю Франции, иерархия катарских Церквей Тулузы, Аженуа и Разе собрались в castrum на горе Монсегюр.
Эта местность принадлежала аристократической семье Перейлей, которые одновременно были и добрыми верующими, и не желали покоряться королевской власти. Из монашеских домов вокруг Монсегюра регулярно посылались миссии для подпольных проповедей и уделения consolament, спускаясь в полную опасностей долину, на которую смотрело неусыпное око Инквизиции.
Апогей военного сопротивления
Анклав вассалов графов Тулузских на территории графа де Фуа, крепость Монсегюр, была твердыней и убежищем также и для рыцарей - десятка фаидитов с их дамами и спутницами - и гарнизона, состоящего из пятидесяти солдат. Они являлись главной силой сопротивления и осуществляли все военные операции. Командиром и комендантом крепости был Пьер-Роже де Мирпуа, родственник Раймонда де Перейля. Все они были добрыми верующими, связанными с Церковью катаров как кровными, так и сердечными узами.
Последняя война графа
Пытаясь избежать ужасных последствий Парижского трактата, граф Раймонд VII Тулузский вступил в союз против французского короля с королем Англии и графом де Ла Марш. В мае 1242 года он склонил рыцарей из Монсегюра к карательной операции против странствующего трибунала Инквизиции, находившегося тогда в Авиньонет (Лаурагэ). Он считал, что это послужит сигналом к всеобщему восстанию. Инквизиторы были убиты, их реестры уничтожены, а население с энтузиазмом взялось за оружие. Но поражение союзников графа заставило его просить мира. Монсегюр остался без защиты, брошенный на произвол мести короля и папы, которые уже готовились «обезглавить гидру» (по выражению Бланки Кастильской - регентши Франции).
Костер Монсегюра
Почти через год после долгой и тяжелой осады, Пьер-Роже де Мирпуа стал вести переговоры о сдаче castrum с королевским сенешалем Каркассона, который возглавлял этот последний крестовый поход. 16 марта 1244 года общины Добрых Мужчин и Добрых Женщин Монсегюра - около двухсот монахов и монахинь - а также около двадцати светских людей, добровольно присоединившихся к ним, приняв consolament в последний день, были сожжены вместе со своими епископами. Костер Монсегюра знаменовал конец существования организованных катарских Церквей в Окситании, но также и конец упований графа Тулузского, у которого уже не осталось никакой надежды.
Непокорная крепость Монсегюр и рыцари-фаидиты были последней картой, которую граф Тулузький мог разыграть против папы и короля. Костер 16 марта 1244 года уничтожил как последние политические надежды, так и последнюю катар скую иерархию в Окситании.
Королевский Лангедок
Укрепления Каркассона, как и так называемые «катарские замки», на самом деле не символизируют ни катарской ереси, ни расцвета Окситании. Это скорее печать, которую триумфальная королевская власть поставила в конце XIII столетия на своих новых южных землях.
Каркассон и его сыны
После 1230 года, когда виконтство Тренкавель стало регионом, управляемым французским сенешалем, королевская власть предприняла грандиозное строительство фортификаций, с целью сделать Каркассон военной базой своих южных территорий на границах с королевством Арагон. Вдоль всей линии этой границы были возведены подобные укрепления, «сыны Каркассона», «настоящая линия Мажино XIII столетия» (по выражению историка Мишеля Рокеберта). На стенах замков Кабаре и Пюилоран до сих пор видны клейма, сделанные французскими королевскими архитекторами.
Тулузское наследство
В 1249 году, после смерти Раймонда VII, согласно постановлениям Парижского договора 1229 года, графство Тулузское перешло в руки его дочери Жанны и ее мужа Альфонса де Пуатье, брата короля Людовика IX. В 1271 году, когда эта пара умерла, не оставив наследников, Тулуза была присоединена к французской короне, а власть Капетингов стал представлять сенешаль. Линия королевских укреплений продолжилась на запад до Монсегюра (замок де Леви) и Рокефиксада.
Инквизиторские облавы
После костра в Монсегюре 16 марта 1244 года, последнее катарское подполье, лишившись организованной структуры, начало терять всякую надежду. Остатки иерархии сумели более или менее сохраниться в изгнании, в Ломбардии, но с этого времени Церковь катаров, травимая Инквизицией, не могла уже долго бороться за выживание. Последние Добрые Люди, которых иногда защищали отряды вооруженных фаидитов, ели свой хлеб на окраинах отдаленных хуторов, и тайно, преодолевая опасности, продолжали давать утешение умирающим.
Преданные женщины
В мирное время и в первые годы катарского подполья, Добрых Женщин было так же много, как и Добрых Мужчин, и до 1240-х годов они жили достаточно организованно. Но понемногу они исчезали, особенноп после костра в Монсегюре и уничтожения катарской иерархии. Но их сменили не менее преданные верующие женщины, служившие опорой и поддержкой последним преследуемым пастырям.
Последние бунты
Будучи настоящей религиозной полицией, Инквизиция имела свои отделения во всех больших городах, вызывая на допросы жителей целых деревень. Она имела собственные тюрьмы, которые, как правило, носили название Мур, она налагала аресты на имущество и сжигала трупы. К концу XIII столетия ее власть была практически безгранична. Кроме всего прочего, она занялась преследованием Спиритуалов - ветви ордена францисканцев, взгляды которых считались спорными - и запятнала себя чрезмерной коррупцией. Эксцессы стали настолько серьёзными, что население начало искать защиты у королевских офицеров и подало апелляцию Филиппу Красивому.
В 1300 году в Каркассоне начался настоящий народный бунт, во главе которого стоял францисканец Бернар Делисье. Но королевская власть, вначале поколебавшись, обрушила репрессии на «каркассонское безумие», и точно так же подавила подобные выступления против Инквизиции в Лиму, выстроив ряды виселиц, чтобы другим было неповадно.
После того, как виконтство Тренкавель (в 1229 году) и графство Тулузское (в 1271 году) перешли под управление французских королевских сенешалей, были подавлены народные бунты, а последние Добрые Люди выслеживались и вылавливались Инквизицией.