Кого ищете?" - "Это Я".

[afg]

одна из моих любимых проповедей отца

блаженный Иоанн.

проповедь 18.04.98г.



(от Иоанна 18:1-9)



Христа арестовывают.

"Иисус вышел со Своими учениками за поток Кедрон, где был сад, и в сад вошел Он Сам и его ученики. Знал это место и Иуда, предатель Его, поскольку Господь так любил это место и часто собирался в нем с учениками.

Иуда же, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда с фонарями, и светильниками, и оружием. Иисус же, зная все, что с Ним будет, вышел к ним первый и сказал им: "Кого ищете?" И они отвечали Ему: "Иисуса Назарея". Иисус говорит им: "Это Я". И стоял с ними Иуда, предатель Его. И когда сказал им: "Это Я",- они отступили назад и пали на землю.

И опять спросил их: "Кого ищете?" И они сказали: "Иисуса Назарея". И Он отвечал им: "Я сказал вам, что это Я. Если Меня ищете, оставьте их, пусть идут". Да сбудется слово, реченное Им: "Отче, из тех, кого Ты дал Мне, Я не погубил ни одного"(Ин.18:1-9).

Сад близ потока Кедрон, куда Он вошел Сам... Но это не райский сад, где Он прогуливался в прохладе дня, беседуя с Адамом. Нет. Декоративный, мегаполисный - ловушка! Вой сирен: поймали Бога! Господи, помилуй... Эй, матушка сыра-земля, кого арестовывают-то? Господа Самого. Поймали Бога.

Арестантский сад. И в него входит Господь, чтобы быть взятым под арест, чтобы мы вошли в Эдемский сад.

Как любил Он это место! Он собирался со Своими учениками и рассказывал о близком мессианистическом царстве, и ученики внимали умиленно...

Но настала ночь дьявола. И свечной вор Иуда знает это место, где Бог беседует со Своими учениками. Это место - истинная церковь и святой евхаристический алтарь!

Иннокентия Балтского спрятали в клетку, как Стеньку Разина, и велели плевать на государственного преступника! Но идет Священник огненный и спалит вас огнем за злодеяния и зависть вашу. О сладость Креста!

Кто арестовывает Господа? И ныне, и тогда, и вечно евангельское время. Отряд воинов - зверь в миру, и... церковнослужители, архиереи и фарисеи - зверь в церкви. Как видите: ни иудеев, ни оккультистов, ни профанов. Известная команда. Византийская симфония в красном халате. Орудие дьявола - армия под влиянием нижних, науськанная нижними. Они от нижних. Кому еще, скажите, придет в голову арестовать живого Бога и объявить Его государственным преступником?! Адаму? Никогда! Только пришедшим от нижних. Вот истинные виновники - служители храма. Где Новый век, где оккультисты, где антихристы? О самая страшная ночь, фарисейская ночь. С фонарями и светильниками пришли они и с оружием, заряженные лютой злобой. Со свечами и паникадилами, и с иконами и крестным ходом во имя Господа - в арестантском церковном саду! Надо же, ничего не понимаю. - Батюшка, а Христос, в которого вы верите, жив сейчас? - Мы для того и поставлены, что если был живой, пойти в сад, где Он беседует мирно с учениками, и - с кольями, пиками, кинжалами. - Батюшка, это и есть вера фарисейская убивать живого Бога говорящего, беседующего, чтобы мертвый славился - Бог богословов и священников, книжников и фарисеев? Так вы, батюшка, самый великий преступник всех времен!

Беззаконники! да по сравнению с вами паханы и крестные отцы мафии - ангелы.

Но Иисус знал, все что с Ним будет. И попускает. И несет сладость от Креста. В райском ли саду? В арестантском ли? В раю, в Эдеме или на Соловках? Как перемешано здесь на земле!

И первый вышел к Ним бесстрашно... Но, стоп, стоп, стоп! Опять я ничего не понимаю: кто кого судит, и каков судья? Суд начался. Страшный - над инквизиторами страшными. Великий - над растленными. Божий - над всеми. И утешительный - для святых. Единый, вечный суд!

В Его сад - Непорочное сердце в ином мире, идут все без исключения души. Они идут к Нему - в этом ночном арестантском саду с возженными светильниками и фонарями, с оружием. И рядом свечной вор Иуда и отряд воинов. Они идут к Нему - миллионы душ, не зная куда и зачем. Они идут к Нему - и Он ни одному не отказывает. И ты, солдатик девятнадцатилетний, пойдешь к Нему. А где? О горе. С чем идут? Убить?

И все идут к Нему нет ни одной души здесь и в загробном состоянии, которая не была бы устремлена к источнику жизни, и света, и веры. И врачи, и бомжи, и гомосексуалисты, и партократы, и митрополитбюро, и карабасы-барабасы, и черные запродавшиеся рясы, и буфетчица Маня, и даже та, из Белого братства, - идут к Нему. Все человечество идет к Нему, в сад Его. И Он, зная (Он знает заранее, что произойдет), Он первый выходит - тогда и вечно, Он первый выходит навстречу и слышится: "Кого ищете?" - отрезвляющее.

Кого ищем мы? Как здесь спутано! Бог и святой, как государственный преступник. А где нибудь невинный мается в концлагере - и Бог и святой в нем. Поиск присущ человеку. И Он не отказывает ни одному. И в этом суд. Единственно в этом суд! И Он выходит первый, потому что дальше они уже не могут идти, не могут переступить межу, за которой свет, что их спалит.

И придя они не узнают Его, как Его не узнали те - фарисеи, воины - хотя их вел свечной вор и бывший ученик, апостол Иуда. Ищут Того, Кого в лицо не знают. Кого вообще не знают! Вот это и есть современный псевдорелигиозный маразм старых институтов, беда целых поколений! Блуждали во тьме. Псалом из всенощного бдения: "Глаза мои устали видеть во тьме. О, открой мне свет лика Твоего". По вине убийц вестников небесных человечество во тьме. Те (вестники) знают Его в лицо.

И опять ищут, а в лицо не знают. "Кого ищете вы?" - говорит Тот, Кто проповедовал три года, придя в Иерусалим, в этом саду, и почти никто не приходил. Упорно ищут! И в эту кровавую ночь идут на Него как на Агнца кроткого с кинжалами и копьями, заряженные злобой приходских священников, науськанные фарисеями. В этой тьме арестантского сада, в этой мировой тьме - и саентологи, и теософы, и Рерихи, и африканские папуасы, и астрологи, и индусы, и все духовно ищущие. Но... О, если бы увидели Его хотя бы мельком! Не знают Его в лицо. И когда видят, не узнают. И когда Он говорит им отрезвляюще: "Кого ищете?", они называют Его каким-то оскорбительным именем, кличкой: "Иисуса Назарея". Он знает наперед, но они не в состоянии Его увидеть.

Говорят: "Иисуса Назарея", бунтовщика и Он терпит эту презренную кличку, Он - Бог. О блаженство, какая сладость креста, сладость уничижения! И Он не скрывается, а соглашаясь смиренно: "Это Я", соглашаясь с тем, что Он жалкий бунтовщик Иисус Назарей.

"Это Я", - слышим мы. И Моисей пророк когда входит в огненный куст, мы слышим: "Это Я. Моисей, войди в огонь". И Самуилу: "Это Я, Самуил, Самуил". И Адаму: "Это Я". И каждому из нас, с креста: "Это Я. Дай мне пить". И душе-невесте, постучавшись: "Это Я".

Не говорит: "Я - Иисус Христос, Мессия и Спаситель", - смиренно принимает оскорбительную кличку "Иисус Назарянин". Какое умаление Премудрости! Но, эта кротость Его усовещает как никакое слово. И они, не в силах видеть величие Его царственного света, явленного как никогда прежде, падают на землю и отступают назад. И это суд!

Когда и я приду однажды к Нему и услышу: "Кого ищете?", и узрю Его, восклицающего это, - я не отступлю ли назад и не упаду от света, загородившись локтями от него? Вот суд света!

"Это Я" - да ведь это же почти как Фавор! И тогда на Фаворской горе три ученика пали от видения света. А здесь - кровавая бойня! И Он являет Свое величие как никогда в час этой великой скорби, когда начинается Его страстная жизнь на кресте, являет Он Свое величие так, что воины упали в ужасе и омертвели. В блистании божества явил Себя Господь.

Души идут к Нему, и Он выходит к ним и говорит: "Вот Я. Кого ищете вы?" Но они, в ужасе отпрянув, говорят: "Нет! Нет!" - и сами себя осуждают. Боже, не окажусь ли и я среди таких?! Но еще не закончен суд Его величества, суд океанической милости, и Он еще хочет взойти на Свой трон, и Он их пробуждает - Ему дана такая власть. Он хочет испить чашу данную Ему Отцом. Воины в оцепенении. Фарисеи молчат в страхе. Никто не смеет двинуть пальцем, потрясенный виденным. Мы - сумасшедшая толпа грешников - должны идти к Нему с кольями и орудиями, чтобы Его увидеть и услышать: "Кого ищете?" Ах, почему не искали тогда, прежде, когда Он проповедовал?!

Всеобщее замешательство прерывается опять Его голосом: "Кого ищете?" С какого неба говорил Он? И они отвечают: "Иисуса Назарея" - бессильно. Кто такие назареи? Не то назарянин из Назарета, не то - секта иудейская, ревностно верующая.

До четвертого века христиане были секта иудейская, ревностно верующая. Гнали их и клеветали - а изобиловала Божия благодать. А с четвертого века христианство стало имперской византийской церковью - а благодать ушла, как точно не было ее.

Тайна креста и "Кого ищете? Это Я". Миллионными толпам, миллионными тиражам - чтиво о Иисусе. "Это Я". И они отвечают уже сами не зная что машинально, потерянно, пристыженно: "Иисуса Назарея". Им плохо, они хотят бежать, им страшно. А я в этой страшной страже с фарисеями и служителями церкви! С кем я?

И в третий раз гремит вышнего Судьи голос, арестовываемого за грехи подсудимых: "Я же сказал вам, это Я". О, броситься бы к Его стопам!.. Куда там.

"Если Меня ищете, оставьте их, пусть идут". Так Он сказал, чтобы спасти Своих учеников, являя Свое благородство. Пусть арестовывают Его одного. Но! Мистическое Евангелие и иной слух. "Если ищете Меня, оставьте их, пусть идут". Их, то есть ближних, детей, друзей, ветхих. "Если ищете Меня", оставьте все, что было, "пусть идут" своей дорогой. "Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мной".

И какой раненный голос к Отцу: "Отче, из тех, кого Ты мне дал, Я не погубил никого". Это - последняя статья его суда, это завершение великого суда. Ни один из тех, кто предан Иисусу не погибнет, Он не даст погибнуть ни одному.

Но кто эти данные Ему? О, это одиночество! Ученики - в оцепенении, солдаты - в страхе, фарисеи - остолбенели, мир замер. Когда после огненных бурь, и груд пепла, и черных туч, оставшееся в живых человечество услышит: "Это Я. Иди ко Мне, дитя Мое. Ибо ты полюбил Меня, и ты был - даже не с учениками Моими несчастными и не с фарисеями - а ты был третий в эту страстную ночь, ты был сокрытый". - "Я был с Богородицей! Я укрылся с Божией Матерью!" - "Ты был тогда со Мною". И я сказал Ему: "Господи, я с Тобой навсегда! Прости".

Вот этот суд над каждою душою и суд надо мною. Тогда, когда Он бился в одиночестве между оцепеневшими учениками и уснувшими фарисеями и воинами, укрыться с Богородицею и остаться с Ним. Я делаю свой выбор, я с Тобою до конца, Иисусе, и те, что со мною, - братья и сестры. И я помню, впечаталось в мое сердце это: "Отче, из тех, кого Ты Мне дал, Я не погубил никого".