Протестантские объединения сектантского типа в России
Лютеранство, реформатство и меннонитство, по этническому составу своих последователей имели четкую «иноземную» окраску. В основном это были иностранцы, разными путями оказавшиеся на российской земле: немцы, шведы, голландцы, англичане, шотландцы, датчане и др. Даже осев в России и став ее подданными, вписавшись в русский культурный ареал, они сохранили в большинстве свой этноним, а многие и родной язык. Тем более это относится к тем этническим группам, которые исторически исповедовали протестантизм и оказались в нашей стране в результате включения территорий их проживания в состав Российской империи. Неудивительно, что в российском законодательстве и структуре государственного управления эти вероисповедания были отнесены к ведению Департамента духовных дел иностранных исповеданий, входившего в разное время в Министерство духовных дел и народного просвещения и в Министерство внутренних дел.
читать дальшеОднако в XIX в. в России появляются протестантские объединения, также западные по происхождению, основной состав приверженцев которых формировался уже из коренных россиян, в основном русских и украинцев: баптизм, евангельское христианство и адвентизм. С этого времени начинается новый этап в истории протестантизма в России - превращение его и по этническому составу в собственно российское явление, которое уже с полным основанием можно называть российским протестантизмом, одной из традиционных религий России.
Если лютеранство и реформатство (кальвинизм) пришли в Россию, уже имея в Западной Европе признанный статус церквей, и здесь конституировались как церкви (вспомним Устав Евангелическо-лютеранской церкви 1832 г.), то баптизм, евангельское христианство и адвентизм представляли собой религиозные образования сектантского типа.
Возникновение этих образований на российской почве не было случайным — оно имело и исторические, и социальные, и собственно религиозные предпосылки. Предварим их рассмотрение важным, на наш взгляд, методологическим положением, высказанным Л.Н.Митрохиным, по поводу утверждения в России баптизма: «Речь пойдет о религиозном течении, которое, сформировавшись на Западе, прежде всего за океаном, постепенно утверждалось на иной социально-культурной почве. Если же учесть короткий период, в течение которого российский баптизм сумел обрести довольно заметное влияние, то на ум невольно приходят слова «наступление», «экспансия», «захват». Но в области взаимоотношения культур выражения, напоминающие реляции с фронта, сомнительны. Происходят какие-то более сложные органические реакции, взаимопроникновения, когда «чужая» культура усваивается по нормам отечественной, а возникающие гибриды обретают жизнеспособность саморазвивающегося организма. Можно сказать определеннее. Религиозные иммигранты проявляют витальную силу лишь тогда, когда обе культуры объединяют некоторые общие потребности, взаимное влечение, которое никак не сводится к натиску ревностных миссионеров. Только при этом условии фрагменты чужеземной культуры способны замещать элементы культуры отечественной, потому что более адекватно выражают новые запросы общества». Представляется, что это методологическое положение позволяет выявить некоторые закономерности и особенности утверждения на российской почве не только баптизма и других протестантских образований, но и протестантизма вообще.
Какие же это предпосылки, условия, общие или схожие с Западом общественные потребности, позволившие западным протестантским объединениям сектантского типа обрести российское лицо?
Прежде всего, нужно отметить, что на Руси издавна возникали антицерковные и антиправославные течения и ереси. Вначале это были отзвуки языческого сопротивления христианству — «греческой вере». Однако уже во второй половине XIV — первой половине XV в. в Новгороде и Пскове известно движение стригольников, критиковавших Православную церковь за поставление клириков «по мзде» и безнравственность духовенства, отрицавших церковную иерархию, вплоть до константинопольского патриарха, и ратовавших за возрождение апостольской церкви. Они отвергали церковные таинства и считали проповедь правом и обязанностью каждого христианина, а не только священника. В их учении присутствовали элементы рационализма. Нетрудно заметить перекличку идей стригольников с проповедью предтеч Реформации — Джона Уиклифа в Англии и Яна Гуса в Чехии, живших в то же время. Нет оснований говорить о заимствовании стригольниками их идей, скорее это похожий духовный отклик на сходные общественные потребности.
Затем последовала ересь антитринитариев — «жидовствующих» (это название дала еретикам Православная церковь), возникшая в 1470—1471 гг. в Новгороде и перенесенная в Москву. Это движение объединяло многих образованных и знатных людей из окружения великого князя Ивана III. Еретики обвинялись Церковью в отрицании божественности Христа, неуважении церковных установлений и таинств, иерархии и монашества, требовании отказа от церковных и монастырских вотчин.
Более громко против накопления Церковью и монастырями земель и имущества выступили нестяжатели (конец XV -начало XVI в.), идейными вдохновителями которых были преподобный Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Обе ереси были разгромлены Церковью при поддержке великого князя, однако оказали большое влияние на формирование последующих антифеодальных и антицерковных движений и русской общественной мысли, в том числе упомянутых «ересей» Матвея Башкина и Феодосия Косого, в ряде своих положений приближавшихся к протестантизму.
В середине XVII в. Русскую церковь постиг раскол, вызванный церковными реформами патриарха Никона и породивший старообрядчество. Последнее разбилось на множество течений и толков, многие из которых обрели сектантские черты.
Из этих разнообразных по своей природе и социальному составу последователей антиправославных движений XIV-XVI вв. выросли идеи и течения, которые известный исследователь русской общественной мысли и истории христианского сектантства в России А.И.Клибанов определил как реформационные: «В религиозной оппозиции второй половины XVII в. прослеживаются (хотя вначале их влияние и сфера распространения ограничены) и такие направления и веяния, которые противопоставляли господствующей церкви не идеализированную патриархальную старину, а идеи, имевшие параллели в учениях русских городских еретических - реформационных — движений. Мы имеем в виду отвержение церкви и всего института духовной иерархии, основных христианско-православных догматов, проповедовавшихся феодальной церковью. Для реформационных идей, возобновившихся во второй половине XVII в., характерен был, как и для предшествовавших реформационных учений XIV—XVI вв., религиозный индивидуализм, сочетавшийся с элементами рационализма в одних случаях, с элементами мистицизма — в других и противопоставленный авторитаризму и формализму средневеково-православного мировоззрения».
Возникновение и развитие реформационных движений было связано с накоплением предпосылок буржуазных связей — первоначально в городах, а перемещение их в XVII в. в крестьянскую среду, по мнению А.И.Клибанова, связано с втягиванием крестьянства в товарно-денежные отношения. Результатом было формирование русского религиозного сектантства, которое также составило одну из исторических предпосылок укоренения протестантских образований сектантского типа на русской почве.
Исходной его формой была христовщина, возникшая в XVII в. преимущественно в среде оброчных крестьян (название «христовщина», а позднее — «хлыстовщина» было дано движению Православной церковью, сами же сектанты называли свое учение «Христовой верой»). Последователи этой секты относились к Христу как простому человеку, исполнившемуся духом Божиим, т.е. фактически отвергали догмат Троицы. Не порывая внешне с Православной церковью, христововеры считали, что только их общины являются истинной, внутренней, духовной церковью. Их отличали экстатические моления, сопровождаемые глоссолалиями, что позднее ветречается в различных направлениях пятидесятничества. Христововерие стало переходной формой к «духовному христианству», которое затем оформилось в две наиболее значительные как по числу последователей, так и по общественному резонансу российские христианские секты: духоборов (или духоборцев) и молокан, из которых впоследствии баптисты черпали своих последователей.
Духоборы, в отличие от христововеров, полностью порвали с Православной церковью, отвергли поклонение иконам, не признавали царской власти и светских правителей, настаивали на идее построения «царства Божия» на Земле и даже пытались воплотить эту идею в своих колониях-коммунах.
Молоканство в одних вопросах было близко к духоборам, и других резко с ними расходилось. Общими были отрицание церковной иерархии, монашества, почитания икон, мощей, культа святых, а также поклонение Богу «в духе и истине», этика «добрых дел», стремление построить «царство Божие» на земле. Но, в отличие от духоборов, молокане в принципе признавали догмат Троицы, основные церковные таинства, единственным авторитетнейшим источником в деле вероисповедания признавали Библию. От духоборов их отличало также требование почитания царя, властей и законов, им установленных. Л.Н.Митрохин следующим образом обрисовывает социальную основу молоканства: «Молокане выражали социальное мироощущение и самосознание тех индивидуальных предпринимателей, которые уже достигли определенной хозяйственной самостоятельности, а поэтому стремились к «порядку», опасаясь своего рода брожений и неустойчивости, как в религиозной, так и в политической сфере».
Ко времени появления в России баптизма молокане и духоборы, подвергавшиеся преследованиям Православной церкви и властей и выселению из центральных губерний, проживали в основном в Новороссийской и Таврической губерниях, на Северном Кавказе и в Закавказье. Многие их общины под влиянием нереализованности их утопических упований на построение «царства Божия» на земле и в результате растущего социального расслоения переживали кризис, что облегчало пропаганду баптизма в их среде. Другими готовыми религиозными организационными формами, посредством которых баптизм первоначально проникал и адаптировался в России, были меннонитство и штундизм.
Меннонитство — одно из раннепротестантских течений — возникло в Нидерландах в 30-х гг. XVI в. в основном на базе общин так называемых мирных анабаптистов. Его основателем был голландский священик Менно Симмонс (1492—1559). Порвав с католицизмом, он выступил с проповедью непротивления, отказа от насилия в борьбе со злом, существующим в мире. Меннониты, как и другие протестанты, исповедуют принципы спасения личной верой и всеобщего священства верующих, сознательного крещения по вере во взрослом состоянии. Общины меннонитов независимы и самоуправляемы, церковная иерархия отрицается. Отказ от воинской службы на основе принципа ненасилия и от присяги нередко приводили меннонитов к конфликтам с властями и к преследованиям. В России меннониты появились в конце XVIII в. Их переселение из Польши и Пруссии началось в 1789 г. в соответствии с указом Екатерины II (1787 г.), предоставлявшим переселенцам землю на вновь осваиваемых территориях Малороссии, Таврической губернии и Поволжья, а также ряд существенных социально-экономических льгот и привилегий, в частности освобождение от воинской службы. Переселение меннонитов в Россию продолжалось и в XIX в. В основном на базе возникавших в общинах социальных противоречий и различий в трактовке отношения к государству в начале 60-х гг. XIX в. в рядах меннонитов произошел раскол. Отколовшаяся группировка стала именоваться братскими меннонитами, оставшаяся часть — церковными меннонитами. По переписи 1897 г. немцев-меннонитов в России насчитывалось более 66 тыс. В 40-50-х гг. XIX в. в ряде меннонитских общин началось движение духовного пробуждения. Именно эти общины в 60-х гг. составили питательную среду для баптистской проповеди.
Другим религиозным направлением, предшествовавшим баптизму в России и ставшим для него питательной почвой, был штундизм. Его название происходит от немецкого Die Stunde — час. Штундистами стали называть членов религиозных братств, возникавших в колониях немецких поселенцев, различных конфессий, которые по воскресеньям собирались во внеслужебные часы в частных домах, где читали Библию и пели псалмы и религиозные гимны. Пока это были только немцы, власти и Православная церковь не обращали на них внимания. Но со временем эти собрания стали посещать работавшие у немцев батраки и соседи русские и украинцы. С этих пор и власти, и Церковь, и т.н. православная общественность стати бить тревогу, видя в штундизме опасность отклонения россиян, от православия и усматривая его духовную связь с духоборством и молоканством. Это привело к систематическим и жестоким преследованиям штундистов, особенно из числа россиян, принятию особых законодательных и административных мер по пресечению штундизма. (Драматизм положения русских штундистов, подвергавшихся жесточайшим преследованиям со стороны властей и Православной церкви, ярко показан в романе С.Степняка-Кравчинского «Штундист Павел Руденко»). На штундистов было направлено острие миссионерской деятельности Православной церкви. Жупел штундизма православные миссионеры навешивали на самые различные секты: молокан, духоборов, хлыстов, скопцов и появившихся к этому времени баптистов и евангельских христиан.
Не будучи каким-то единым оформленным религиозным направлением и не имея своей особой доктрины и догматики, штундизм был, по сути дела, формой рационализации и интенсификации существующих религиозных верований в общинах тех же лютеран, меннонитов и др., культивируемой верующими, не удовлетворенными рутиной церковной жизни. Для многих же россиян, вошедших в штундистские кружки, их практика коллективного и самостоятельного чтения и толкования Библии стала ступенью к принятию четко оформленного и последовательного вероучения баптизма.
В этой связи нужно сказать еще об одной духовно-религиозной и общекультурной предпосылке принятия в России вероучения баптизма, адвентизма и других протестантских объединений западного происхождения. Это перевод и издание на русском языке Ветхого и Нового Заветов. Дело в том, что до начала XIX в Библия была практически недоступна православным россиянам. Она издавалась на старославянском языке, на нем же совершалось (и совершается поныне) церковное богослужение. Опасаясь вольномыслия у простого народа, Церковь всячески "оберегала" его от самостоятельного чтения Священного Писания. В 1813г. было образовано Российское библейское общество, которое взяло на себя заботу перевести на русский язык и издать Библию и 1818 г. было отпечатано Четвероевангелие в русском переводе, в 1822 г. — полный Новый Завет. Затем переводились и публиковались в разных изданиях отдельные книги Ветхого Завета. Однако под давлением реакционных церковных кругов в 1826 г. Библейское общество было закрыто, а перевод Священного Писания на русский язык и его издание приостановлены по инициативе обер-прокурора Святейшего Синода графа Н.А. Протасова, почитавшего опасным дозволять каждому без различия читать Священное Писание. Делались даже «попытки запретить народу домашнее чтение Библии, полагая достаточным слышание Евангелия в церкви». И только в 60-х гг. издание отдельных частей Библии на русском языке было возобновлено. А в 1876 г. была издана полная русская Библия.
Перевод Библии на русский язык явно возбудил интерес к ней не только в среде образованной публики и духовенства, но и в разных слоях населения России. Широко распространились издания Нового Завета и Псалтыри. Рост грамотности значительно расширял круг людей, самостоятельно читающих Священное Писание и размышляющих над ним. Это также облегчало проповедь евангельских идей и их осознанное восприятие, что проявилось в среде русских штундистов и будущих баптистов.
Существенным фактором, стимулировавшим распространение религиозных исканий, в том числе образовании сектантского типа, как российского происхождения (духоборов, молокан), так и западного (штундизм, баптизм, позднее - адвентизм), стала крестьянская реформа 1861 г. С одной стороны, она вела к быстрому развитию капиталистических, товарно-денежных отношений в деревне. Вкупе с раскрепощением личности крестьянина она способствовала развитию предпринимательской инициативы, росту индивидуализма, получивших теологическое обоснование и оправдание в протестантской этике. С другой стороны, следствием реформы было быстрое имущественное расслоение в деревне, нарастание социальных противоречий между нищающим большинством крестьянства и богатых сельских хозяев, получивших в народном сознании и в русской классической литературе прозвища «кулаки», «мироеды». Все это не могло не сказаться на росте оппозиционных религиозных настроений, находивших выражение в идеологии протестантского сектантства.
© Лопаткин Р.А.
Лютеранство, реформатство и меннонитство, по этническому составу своих последователей имели четкую «иноземную» окраску. В основном это были иностранцы, разными путями оказавшиеся на российской земле: немцы, шведы, голландцы, англичане, шотландцы, датчане и др. Даже осев в России и став ее подданными, вписавшись в русский культурный ареал, они сохранили в большинстве свой этноним, а многие и родной язык. Тем более это относится к тем этническим группам, которые исторически исповедовали протестантизм и оказались в нашей стране в результате включения территорий их проживания в состав Российской империи. Неудивительно, что в российском законодательстве и структуре государственного управления эти вероисповедания были отнесены к ведению Департамента духовных дел иностранных исповеданий, входившего в разное время в Министерство духовных дел и народного просвещения и в Министерство внутренних дел.
читать дальшеОднако в XIX в. в России появляются протестантские объединения, также западные по происхождению, основной состав приверженцев которых формировался уже из коренных россиян, в основном русских и украинцев: баптизм, евангельское христианство и адвентизм. С этого времени начинается новый этап в истории протестантизма в России - превращение его и по этническому составу в собственно российское явление, которое уже с полным основанием можно называть российским протестантизмом, одной из традиционных религий России.
Если лютеранство и реформатство (кальвинизм) пришли в Россию, уже имея в Западной Европе признанный статус церквей, и здесь конституировались как церкви (вспомним Устав Евангелическо-лютеранской церкви 1832 г.), то баптизм, евангельское христианство и адвентизм представляли собой религиозные образования сектантского типа.
Возникновение этих образований на российской почве не было случайным — оно имело и исторические, и социальные, и собственно религиозные предпосылки. Предварим их рассмотрение важным, на наш взгляд, методологическим положением, высказанным Л.Н.Митрохиным, по поводу утверждения в России баптизма: «Речь пойдет о религиозном течении, которое, сформировавшись на Западе, прежде всего за океаном, постепенно утверждалось на иной социально-культурной почве. Если же учесть короткий период, в течение которого российский баптизм сумел обрести довольно заметное влияние, то на ум невольно приходят слова «наступление», «экспансия», «захват». Но в области взаимоотношения культур выражения, напоминающие реляции с фронта, сомнительны. Происходят какие-то более сложные органические реакции, взаимопроникновения, когда «чужая» культура усваивается по нормам отечественной, а возникающие гибриды обретают жизнеспособность саморазвивающегося организма. Можно сказать определеннее. Религиозные иммигранты проявляют витальную силу лишь тогда, когда обе культуры объединяют некоторые общие потребности, взаимное влечение, которое никак не сводится к натиску ревностных миссионеров. Только при этом условии фрагменты чужеземной культуры способны замещать элементы культуры отечественной, потому что более адекватно выражают новые запросы общества». Представляется, что это методологическое положение позволяет выявить некоторые закономерности и особенности утверждения на российской почве не только баптизма и других протестантских образований, но и протестантизма вообще.
Какие же это предпосылки, условия, общие или схожие с Западом общественные потребности, позволившие западным протестантским объединениям сектантского типа обрести российское лицо?
Прежде всего, нужно отметить, что на Руси издавна возникали антицерковные и антиправославные течения и ереси. Вначале это были отзвуки языческого сопротивления христианству — «греческой вере». Однако уже во второй половине XIV — первой половине XV в. в Новгороде и Пскове известно движение стригольников, критиковавших Православную церковь за поставление клириков «по мзде» и безнравственность духовенства, отрицавших церковную иерархию, вплоть до константинопольского патриарха, и ратовавших за возрождение апостольской церкви. Они отвергали церковные таинства и считали проповедь правом и обязанностью каждого христианина, а не только священника. В их учении присутствовали элементы рационализма. Нетрудно заметить перекличку идей стригольников с проповедью предтеч Реформации — Джона Уиклифа в Англии и Яна Гуса в Чехии, живших в то же время. Нет оснований говорить о заимствовании стригольниками их идей, скорее это похожий духовный отклик на сходные общественные потребности.
Затем последовала ересь антитринитариев — «жидовствующих» (это название дала еретикам Православная церковь), возникшая в 1470—1471 гг. в Новгороде и перенесенная в Москву. Это движение объединяло многих образованных и знатных людей из окружения великого князя Ивана III. Еретики обвинялись Церковью в отрицании божественности Христа, неуважении церковных установлений и таинств, иерархии и монашества, требовании отказа от церковных и монастырских вотчин.
Более громко против накопления Церковью и монастырями земель и имущества выступили нестяжатели (конец XV -начало XVI в.), идейными вдохновителями которых были преподобный Нил Сорский и Вассиан Патрикеев. Обе ереси были разгромлены Церковью при поддержке великого князя, однако оказали большое влияние на формирование последующих антифеодальных и антицерковных движений и русской общественной мысли, в том числе упомянутых «ересей» Матвея Башкина и Феодосия Косого, в ряде своих положений приближавшихся к протестантизму.
В середине XVII в. Русскую церковь постиг раскол, вызванный церковными реформами патриарха Никона и породивший старообрядчество. Последнее разбилось на множество течений и толков, многие из которых обрели сектантские черты.
Из этих разнообразных по своей природе и социальному составу последователей антиправославных движений XIV-XVI вв. выросли идеи и течения, которые известный исследователь русской общественной мысли и истории христианского сектантства в России А.И.Клибанов определил как реформационные: «В религиозной оппозиции второй половины XVII в. прослеживаются (хотя вначале их влияние и сфера распространения ограничены) и такие направления и веяния, которые противопоставляли господствующей церкви не идеализированную патриархальную старину, а идеи, имевшие параллели в учениях русских городских еретических - реформационных — движений. Мы имеем в виду отвержение церкви и всего института духовной иерархии, основных христианско-православных догматов, проповедовавшихся феодальной церковью. Для реформационных идей, возобновившихся во второй половине XVII в., характерен был, как и для предшествовавших реформационных учений XIV—XVI вв., религиозный индивидуализм, сочетавшийся с элементами рационализма в одних случаях, с элементами мистицизма — в других и противопоставленный авторитаризму и формализму средневеково-православного мировоззрения».
Возникновение и развитие реформационных движений было связано с накоплением предпосылок буржуазных связей — первоначально в городах, а перемещение их в XVII в. в крестьянскую среду, по мнению А.И.Клибанова, связано с втягиванием крестьянства в товарно-денежные отношения. Результатом было формирование русского религиозного сектантства, которое также составило одну из исторических предпосылок укоренения протестантских образований сектантского типа на русской почве.
Исходной его формой была христовщина, возникшая в XVII в. преимущественно в среде оброчных крестьян (название «христовщина», а позднее — «хлыстовщина» было дано движению Православной церковью, сами же сектанты называли свое учение «Христовой верой»). Последователи этой секты относились к Христу как простому человеку, исполнившемуся духом Божиим, т.е. фактически отвергали догмат Троицы. Не порывая внешне с Православной церковью, христововеры считали, что только их общины являются истинной, внутренней, духовной церковью. Их отличали экстатические моления, сопровождаемые глоссолалиями, что позднее ветречается в различных направлениях пятидесятничества. Христововерие стало переходной формой к «духовному христианству», которое затем оформилось в две наиболее значительные как по числу последователей, так и по общественному резонансу российские христианские секты: духоборов (или духоборцев) и молокан, из которых впоследствии баптисты черпали своих последователей.
Духоборы, в отличие от христововеров, полностью порвали с Православной церковью, отвергли поклонение иконам, не признавали царской власти и светских правителей, настаивали на идее построения «царства Божия» на Земле и даже пытались воплотить эту идею в своих колониях-коммунах.
Молоканство в одних вопросах было близко к духоборам, и других резко с ними расходилось. Общими были отрицание церковной иерархии, монашества, почитания икон, мощей, культа святых, а также поклонение Богу «в духе и истине», этика «добрых дел», стремление построить «царство Божие» на земле. Но, в отличие от духоборов, молокане в принципе признавали догмат Троицы, основные церковные таинства, единственным авторитетнейшим источником в деле вероисповедания признавали Библию. От духоборов их отличало также требование почитания царя, властей и законов, им установленных. Л.Н.Митрохин следующим образом обрисовывает социальную основу молоканства: «Молокане выражали социальное мироощущение и самосознание тех индивидуальных предпринимателей, которые уже достигли определенной хозяйственной самостоятельности, а поэтому стремились к «порядку», опасаясь своего рода брожений и неустойчивости, как в религиозной, так и в политической сфере».
Ко времени появления в России баптизма молокане и духоборы, подвергавшиеся преследованиям Православной церкви и властей и выселению из центральных губерний, проживали в основном в Новороссийской и Таврической губерниях, на Северном Кавказе и в Закавказье. Многие их общины под влиянием нереализованности их утопических упований на построение «царства Божия» на земле и в результате растущего социального расслоения переживали кризис, что облегчало пропаганду баптизма в их среде. Другими готовыми религиозными организационными формами, посредством которых баптизм первоначально проникал и адаптировался в России, были меннонитство и штундизм.
Меннонитство — одно из раннепротестантских течений — возникло в Нидерландах в 30-х гг. XVI в. в основном на базе общин так называемых мирных анабаптистов. Его основателем был голландский священик Менно Симмонс (1492—1559). Порвав с католицизмом, он выступил с проповедью непротивления, отказа от насилия в борьбе со злом, существующим в мире. Меннониты, как и другие протестанты, исповедуют принципы спасения личной верой и всеобщего священства верующих, сознательного крещения по вере во взрослом состоянии. Общины меннонитов независимы и самоуправляемы, церковная иерархия отрицается. Отказ от воинской службы на основе принципа ненасилия и от присяги нередко приводили меннонитов к конфликтам с властями и к преследованиям. В России меннониты появились в конце XVIII в. Их переселение из Польши и Пруссии началось в 1789 г. в соответствии с указом Екатерины II (1787 г.), предоставлявшим переселенцам землю на вновь осваиваемых территориях Малороссии, Таврической губернии и Поволжья, а также ряд существенных социально-экономических льгот и привилегий, в частности освобождение от воинской службы. Переселение меннонитов в Россию продолжалось и в XIX в. В основном на базе возникавших в общинах социальных противоречий и различий в трактовке отношения к государству в начале 60-х гг. XIX в. в рядах меннонитов произошел раскол. Отколовшаяся группировка стала именоваться братскими меннонитами, оставшаяся часть — церковными меннонитами. По переписи 1897 г. немцев-меннонитов в России насчитывалось более 66 тыс. В 40-50-х гг. XIX в. в ряде меннонитских общин началось движение духовного пробуждения. Именно эти общины в 60-х гг. составили питательную среду для баптистской проповеди.
Другим религиозным направлением, предшествовавшим баптизму в России и ставшим для него питательной почвой, был штундизм. Его название происходит от немецкого Die Stunde — час. Штундистами стали называть членов религиозных братств, возникавших в колониях немецких поселенцев, различных конфессий, которые по воскресеньям собирались во внеслужебные часы в частных домах, где читали Библию и пели псалмы и религиозные гимны. Пока это были только немцы, власти и Православная церковь не обращали на них внимания. Но со временем эти собрания стали посещать работавшие у немцев батраки и соседи русские и украинцы. С этих пор и власти, и Церковь, и т.н. православная общественность стати бить тревогу, видя в штундизме опасность отклонения россиян, от православия и усматривая его духовную связь с духоборством и молоканством. Это привело к систематическим и жестоким преследованиям штундистов, особенно из числа россиян, принятию особых законодательных и административных мер по пресечению штундизма. (Драматизм положения русских штундистов, подвергавшихся жесточайшим преследованиям со стороны властей и Православной церкви, ярко показан в романе С.Степняка-Кравчинского «Штундист Павел Руденко»). На штундистов было направлено острие миссионерской деятельности Православной церкви. Жупел штундизма православные миссионеры навешивали на самые различные секты: молокан, духоборов, хлыстов, скопцов и появившихся к этому времени баптистов и евангельских христиан.
Не будучи каким-то единым оформленным религиозным направлением и не имея своей особой доктрины и догматики, штундизм был, по сути дела, формой рационализации и интенсификации существующих религиозных верований в общинах тех же лютеран, меннонитов и др., культивируемой верующими, не удовлетворенными рутиной церковной жизни. Для многих же россиян, вошедших в штундистские кружки, их практика коллективного и самостоятельного чтения и толкования Библии стала ступенью к принятию четко оформленного и последовательного вероучения баптизма.
В этой связи нужно сказать еще об одной духовно-религиозной и общекультурной предпосылке принятия в России вероучения баптизма, адвентизма и других протестантских объединений западного происхождения. Это перевод и издание на русском языке Ветхого и Нового Заветов. Дело в том, что до начала XIX в Библия была практически недоступна православным россиянам. Она издавалась на старославянском языке, на нем же совершалось (и совершается поныне) церковное богослужение. Опасаясь вольномыслия у простого народа, Церковь всячески "оберегала" его от самостоятельного чтения Священного Писания. В 1813г. было образовано Российское библейское общество, которое взяло на себя заботу перевести на русский язык и издать Библию и 1818 г. было отпечатано Четвероевангелие в русском переводе, в 1822 г. — полный Новый Завет. Затем переводились и публиковались в разных изданиях отдельные книги Ветхого Завета. Однако под давлением реакционных церковных кругов в 1826 г. Библейское общество было закрыто, а перевод Священного Писания на русский язык и его издание приостановлены по инициативе обер-прокурора Святейшего Синода графа Н.А. Протасова, почитавшего опасным дозволять каждому без различия читать Священное Писание. Делались даже «попытки запретить народу домашнее чтение Библии, полагая достаточным слышание Евангелия в церкви». И только в 60-х гг. издание отдельных частей Библии на русском языке было возобновлено. А в 1876 г. была издана полная русская Библия.
Перевод Библии на русский язык явно возбудил интерес к ней не только в среде образованной публики и духовенства, но и в разных слоях населения России. Широко распространились издания Нового Завета и Псалтыри. Рост грамотности значительно расширял круг людей, самостоятельно читающих Священное Писание и размышляющих над ним. Это также облегчало проповедь евангельских идей и их осознанное восприятие, что проявилось в среде русских штундистов и будущих баптистов.
Существенным фактором, стимулировавшим распространение религиозных исканий, в том числе образовании сектантского типа, как российского происхождения (духоборов, молокан), так и западного (штундизм, баптизм, позднее - адвентизм), стала крестьянская реформа 1861 г. С одной стороны, она вела к быстрому развитию капиталистических, товарно-денежных отношений в деревне. Вкупе с раскрепощением личности крестьянина она способствовала развитию предпринимательской инициативы, росту индивидуализма, получивших теологическое обоснование и оправдание в протестантской этике. С другой стороны, следствием реформы было быстрое имущественное расслоение в деревне, нарастание социальных противоречий между нищающим большинством крестьянства и богатых сельских хозяев, получивших в народном сознании и в русской классической литературе прозвища «кулаки», «мироеды». Все это не могло не сказаться на росте оппозиционных религиозных настроений, находивших выражение в идеологии протестантского сектантства.
© Лопаткин Р.А.
-
-
24.09.2008 в 00:001 Признаки секты.
2 Признаки истинной церкви Божией.